Между двух огней

Молодые актеры Псковского театра драмы им. Пушкина сыграли мрак и свет

С разницей в одну неделю Псковский академический театр драмы им. А. С. Пушкина показал на сцене колледжа искусств на улице Воеводы Шуйского два спектакля, у которых не было ничего общего. Ничего общего, если не считать актеров, в основном – молодых. Получается, параллельно молодые актеры готовили сразу две премьеры – спектакли «Божьи коровки возвращаются на землю» и «Муж всех жен».

Контрастный душ

Роман Сердюков и Ксения Хромова в спектакле Олега Молитвина «Божьи коровки возвращаются на землю».

«Божьи коровки» – мрачная современная пьеса с дыханием смерти.

«Муж всех жен» – легкомысленный водевиль.

Действие «Божьих коровок» происходит в современной России – на границе с кладбищем.

Действие «Мужа всех жен» происходит лет двести с лишним назад – на границе Италии и Франции.

«Божьих коровок» написал современный драматург, сценарист и кинорежиссёр Василий Сигарев.

Несколько лет назад псковский драмтеатр поставил его пьесу «Метель» – по повести Пушкина. Тогда показалось, что название пьесы и спектакля – неполное. Правильнее было бы назвать «Метель пустяковая…» (строго в соответствии с тем, как произносит пушкинский герой).

«Божьи коровки» – пьеса более крепкая. Там нет пустяков.

Василий Сигарев пытается ответить на вопрос: есть ли жизнь до смерти?

Похоже, жизнь алкоголиков, наркоманов и проституток Сигарев понимает намного лучше, чем Пушкина.

«Мужа всех жен» написал Фёдор Кони, живший в XIX веке.

Фёдор Кони как драматург был чрезвычайно плодовит. Его творческий метод потом переняли многие отечественные авторы, включая наших современников. Прочтет что-нибудь по-французски, переведет на русский, поставит свою фамилию и наслаждается успехом.

Впервые водевиль «Муж всех жен» была поставлен на обеих столичных императорских сценах весной 1836 года.

От классиков Кони отталкивался значительно лучше, чем Сигарев от Пушкина.

«Муж всех жен» – вещь очень складная. В ней есть где разгуляться.

В псковской постановке особенно «разгулялись» Максим Плеханов в роли камердинера Пепито и Сергей Попков в роли торговца и кондитера Годиве.

Псковскому драмтеатру неплохо бы провести эксперимент: показывать «Божьих коровок» и «Мужа всех жен» одним махом, в один вечер. Эффект был бы сильный. Целебный, как контрастный душ.

Вот Ксения Хромова в роли двадцатилетней Леры – наивной, отчаянной, обречённой. А вот она же – хитроумная графиня де Бордо.

Из мрачной советской пятиэтажки в старинный итальянский замок переносятся Мария Петрук, Роман Сердюков, Андрей Атабаев.

Отрицание отрицания

Пьеса Сигарева начинается словами: «Вначале не было здесь ничего. Потом пришёл человек и построил Город… И стало расти Кладбище…И вот однажды Город и Кладбище встретились».

Молодой режиссёр Олег Молитвин сделал так, что эти слова в спектакле произносит отец главного героя – Кулёк (Роман Захаров).

В сущности, он уже не человек. Он – Кулёк, кулёк… Пустой кулёк, пропивший всё, что у него было.

Та же участь ждёт его сына Диму (Николай Яковлев). Однако дна он еще не достиг и продолжает вяло сопротивляться.

«Зачем эта чернуха?», – спросили зрители Олега Молитвина сразу же после спектакля. «Сто лет назад чернухой была пьеса «На дне», – ответил выпускник Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства. – «А мне было неприятно смотреть. Зачем для этого ходить в театр? Достаточно пройтись по улице Воровского».

Не все зрители (в зале для обсуждения осталось 70 человек) оказались так же категоричны. Прозвучали и такие оценки: «Ощущение – жуткое, потому что это наша жизнь. Но играли – чудесно. Это последние 20 лет нашей страны», «я здесь не видела чернухи, я плакала и содрогалась».

Тем не менее, часть зрителей выходила из зала разочарованными, восклицая:

«Нового ничего нет абсолютно! Нет ответов!». В ответ раздавалось: «Какие вам нужны ответы? Лично мне ответы не нужны».

Кто-то сравнил «Божьих коровок» с позапрошлогодней псковской премьерой спектакля «4-й тупик Олега Кошевого». [ 1]

Пожалуй, это было уже слишком. «Божьи коровки» – вещь более цельная

Правда, когда говорят, что создатели спектакля показали последние 20 лет нашей страны, верить в это не хочется. Мир, показанный в спектакле, абсолютно беспросветен. В «Божьих коровках» не просто дно, а тьма.

«Этим людям ничего не поможет», – прозвучало во время обсуждения.

Но, похоже, режиссер Олег Молитвин считает иначе. Иначе бы он не объяснял зрителям, что использует «метод отрицания отрицания», приведя в пример «Короля Лира».

Весь спектакль строится на нескольких символах: на памятниках, которые герои таскают с кладбища и продают, и на божьих коровках – единственной связи этих людей с Небом…

Очень важно, смертельно важно, что почти все герои спектакля молоды. Одному 19 лет, другому 22, третьей – 20. А самой отвратительной и, на первый взгляд, самой благополучной Юльке (Мария Петрук) – всего 18 лет. Чем младше, тем хуже.

Пьют они на стопках книг, которые ни для чего другого не годятся. На книгах можно сидеть, на них можно расставлять стаканы… Книги как чтение остались в прошлом.

Кроме божьих коровок в спектакле имеются еще и муравьи. Кладбищенских муравьев жадно поедает опустившийся наркоман. Он уже не человек, а муравьед.

Остальные вроде бы внешне еще похожи на людей. Временами они выходят на балкон и даже ведут романтические разговоры:

Дима. Там. За дорогой. За гаражами. Видишь?

Юлька. Что там?

Дима. Клондайк там. Был…

Юлька. Нет, серьезно.

Дима. Кладбище там.

Кладбище – это самое лучшее, что у них есть. Или, точнее, было, потому что всё уже растащено и продано.

«Это очищение…. Я ждал еще большей чернухи», – произнес один из зрителей после спектакля.

Действительно, пьеса Василия Сигарева предусматривала такую возможность, но Олег Молитвин ею, к счастью, не воспользовался.

Что же касается очищения, то здесь всё зависит от грязи, от того – что и кому надо смывать.

Сигарев – автор нескольких сильных, пронзительных, но однообразных нот. Он не обращает внимания на свет и никого не щадит.

Прослезиться на таком спектакле – дело нехитрое. Для этого имеются очевидные рычаги, вроде использования музыки из «Орфея и Эвридики» Глюка.

В «Евгении Онегине», показанном на псковской сцене совсем недавно, [ 2] тоже использовали музыку из «Орфея и Эвридики» Глюка.

Это беспроигрышный приём. Музыка настолько сильна, что на сцене не обязательно ничего делать. Достаточно включить фонограмму, чтобы выбить из зрителей слезу.

То же самое касается сюжетных ходов. Достаточно вывести на сцену опустивших героев – алкоголиков и наркоманов, чтобы обозначить приметы времени, вбить «верстовые столбы» для обозначения дороги в ад.

В 2013 году это выглядит как-то старомодно. Даже более старомодно, чем ставить водевиль двухсотлетней давности.

Кладбище как кладовая

Водевиль в псковском драмтеатре поставил не дебютант, а опытный режиссёр – Дмитрий Васильев.

По нынешним временам сюжет пьесы Фёдора Кони подсказывает некоторые политические параллели.

Графиня стремится переправить за границу, во Францию, своего мужа – борца за свободу. Всюду проходят обыски, невидимый муж в опасности, но судьба приводит в замок француза Горация Годиве – шоколадного фабриканта и пряничного производителя. Он не красавец (« 5 волос на голове и 8 – из ноздрей»), но у него есть, по крайней мере, одно достоинство – настоящий паспорт.

В результате кондитер в качестве прикрытия оказывается востребован всеми окружающими женщинами, включая графиню де Бордо.

Годиве разрывается между двух жен, «как меж двух огней», если не считать его законной супруги, у которой тоже обнаруживается «скелет в шкафу» в лице давнего поклонника майора Ласкари (Камиль Кунгуров).

Все вокруг влюблены и все обманывают друг друга и, заодно, судьбу.

Самым честным оказывается самый отрицательный герой – камердинер Пепито.

Он как честный человек готов выдать кого угодно. Но и у него есть одна неподдельная страсть – страсть к приданому.

Если бы Пепито в своем парике перенёсся в спектакль «Божьи коровки», то он бы там, наверное, продал парик и начал скупать памятники.

А если бы у псковского театра сейчас имелась собственная сцена, то показанный водевиль мог бы претендовать на кассовый успех. Даже, несмотря на не слишком убедительные музыкальные вставки, когда актеры вдруг начинают петь.

* * *

В молодёжной драме Василия Сигарева Город и Кладбище встретились и полюбили друг друга. В конце концов, Кладбище задушило Город в объятиях.

Алексей СЕМЁНОВ

1 См: А. Семёнов. Между тупиком и выгребной ямой// «ПГ», № 49 (571) от 21-27 декабря 2011 г.

2 См.: А. Семёнов. Когда «поёт» Пушкин – музы молчат. Часть первая // «ПГ», № 6 (628) от 13-19 февраля 2013 г.; Часть вторая // «ПГ», № 7 (629) от 20-28 февраля 2013 г.