Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Регион | Pskov region
- На суде по делу бывшего вице-губернатора Александра Кузнецова вы говорили, что если, например, один и тот же директор у компании и она очевидно аффилирована, им при этом можно участвовать в одних и тех же торгах – и это не считается нарушением закона. Так что такое для УФАС аффилированность и в каких случаях она считается вполне законной? Потому что мы, допустим, сами часто не полностью понимали и вам звонили: «Ай, «Псковавиа»: один и тот же учредитель вышел на торги двумя фирмами! А оказалось, что это не нарушение.
- Ну, пока они ничего незаконного не сделали – это не нарушение антимонопольного законодательства. В нашем профильном законе есть статья 9, которая уточняет, что такое группа лиц. Сама по себе эта самая аффилированность между двумя компаниями – это не нарушение. Пожалуйста, участвуй. Какие у тебя соображения, мы не знаем, пока ты ничего незаконного не реализовал. То есть если два юрлица с одним и тем же директором пошли на торги – ну, может быть, для получения опыта, может, еще для чего-то. Пока нет действий, которые могут привести к ограничению конкуренции и они не мешают другим выходить на торги, или отказываются от конкурентной борьбы, или реализуют сговор.
У нас есть запрет на участие, когда это, во-первых, группа лиц, а во-вторых, когда между ними установлен сговор. Просто наименование аффилированных компаний и участие – это само по себе не запрещено. Вот сейчас «Мехуборка КЗН», «Мехуборка СПб» - у них же разные директора, разные юрлица. Но они – группа лиц, которая, по нашему мнению, по предварительному сговору пришла на торги, чтобы реализовать определенную схему антиконкурентных торгов. Мы установили, что региональный оператор и две транспортные компании входят в одну группу лиц, но действовали недобросовестно в интересах друг друга, а не во имя добросовестной конкуренции.
А когда аффилированы по директорам, то это не запрещено нашим законом. Наоборот, даже в некоторых случаях это под исключение попадает
- Ну, грубо говоря, участвовал бы один в конкурсе, какая разница?
- Да, один, или сам с собой участвует – нам суд говорит: «Ну и что? Один или двое – ну дальше что? Какое он преимущество получает?» А вот если его две компании, плюс еще третья компания какая-то, плюс ещё какая-то группа лиц, плюс их совместное поведение на торгах. Мы же анализируем, когда приходят материалы на сговор, мы поднимаем все аукционы за последние три года, в которых они в такой связке выходили, соответственно, через СПАРК тоже их пробиваем, смотрим и уже тогда начинаем анализировать их поведение. Потом устанавливаем, как они деньги делят, мониторим денежные потоки – Росфинмониторинг нам всегда предоставляет эту информацию ДСП. И там уже смотрим, в чью пользу реализовывался интерес.
Ольга Милонаец. Фото: ПГ
Если вернуться к мусорной реформе: нам сейчас говорят о том, что мы ей противодействуем, что заставляем снизить тариф, а из-за этого, значит, регоператору не хватит на какие-то серьёзные проекты для населения. Мы ещё раз подчеркиваем: УФАС же не разбиралось, сколько он потратил на контейнеры, сколько он потратил на мусорные площадки, зарплаты. Это все регулируется правилами. Мы проверили, сколько денег из тарифа тратится на транспорт. Почему мы именно их проверили? Потому что они составляют 70 процентов тарифа. 70 процентов! То есть остальные 30 процентов – это деньги именно регоператора, и он их расходует самостоятельно, так как должен, и по этим расходам мы вообще не применяли ни каких действий. Нас возмутило то, что почти все транспортные деньги поделили между двумя компаниями. Это уже вопрос к налогообложению и прочему. Компании, «СПб» (это Санкт-Петербург) и компания «КЗН» (Казань) соответственно выиграли все лоты, за исключением Псковского района, Пскова и Великие Луки.
- Так по Пскову 50 процентов «АСПО» уже тоже фактически у «Мехуборки».
- Да. Мы говорим про период проведения торгов, поэтому мы дальше пока эту историю не смотрим, из каких таких побуждений «АСПО» передало в дальнейшем часть исполнения своих контрактов на субподряд, хотя раньше справлялись самостоятельно. У нас сейчас опять есть обращение и по этому вопросу, и по вопросу продажи долей, будем разбираться. А на прошедших торгах мы установили, что две неместные компании выиграли. Хорошо! Так и начали бы исполнять самостоятельно, Вы зачем на торги приходили, с какой целью? Но нет же! Они берут и эти контракты перепродают нашим муниципальным компаниям или ООО, на местах в каждом районе. Ну а в чём разница в этих договорах тогда? При чем тут мусорная реформа? Это даже деньги не регоператора. Регоператор их собрал с населения и отдал транспортникам – всё. А транспортники взяли, перепродали нашим, кто реально работает, а 50, 40,30 процентов оставили себе. Ну как это на мусорной реформе может отразиться? У регоператора, как его 30 процентов было – так оно и было.
Мы настаиваем забрать эту маржу, остающуюся в карманах у посредников, которые сами ничего не делают. Почему народ-то возмущается, что ничего не изменилось? Правильно, им как возило какой-нибудь там ООО «Ромашка» всю жизнь, 15 лет, так оно и возит, продолжает. Тот же дядя Вася, дядя Петя, такие же машины, такое же оборудование и прочее и прочее. И народ не понимает, почему этот же дядя Петя возит на этих же машинах, а стоимость выросла в два раза? А стоимость как раз и выросла из-за завышения вот этой транспортной составляющей. Поэтому когда Сергей Пайст говорит, что мы противодействуем мусорной реформе, то меня, мягко сказать, это удивляет.
- Мы с коллегами обсуждали, но в рамках корпоративной этики, не озвучивали это: например, есть контракт, о котором заявляет Псковское областное Собрание. Оно говорит, что хочет информационное освещение на телеканале, который покрывает более 70 процентов территории Псковской области. Мы понимаем, что фактически это единственный поставщик. Это нарушение или нет?
- Здесь действительно у нас нет вопросов, потребность заказчика – основной критерий. По умолчанию мы считаем, что у нас все заказчики добросовестные, пока не будет доказано обратное, значит мы не подвергаем сомнению, что потребность именно такова. В этом, кстати, и очень часто проблематика. На этапе формирования потребности многое зависит от того, насколько честно должностное лицо исполняет обязанности. Мы передаём правоохранителям немало заключений, где сообщаем, что коррупционные схемы происходят при подготовке технического задания по объекту закупки. Мало того что потребность описана под определённого поставщика, это не самое страшное, но и цена, как правило, завышена.
Здесь очень важны эти две составляющие. Одно дело – сформировали потребность: ну да, ну необходимо 70 процентов покрытия. Я б, наверно, хотела бы, чтобы вообще 100 процентов: почему нет, если я закупаю эту услугу и мне нужно, чтобы она транслировалась максимально? А вот дальше в таких ситуациях здесь всегда нужно смотреть: раз у тебя такая крутая потребность, а давай посмотрим, не злоупотребляешь ли ты ею? И цена вопроса – соответствует ли она цене, которая вообще складывается на этом рынке? То есть не использовал ли эту ситуацию заказчик, зная, что у нас одна компания это делает, не подыграл ли он ценой?
- Что касается конкретного решения по делу Александра Кузнецова – это работа суда. Но вот что касается вашей сферы, компетенции: вот если собирать показания Кадочникова, Щербакова, Смирновой, некоторых опрошенных там компаний, вот если бы такое дело пришло вам, вы бы заподозрили здесь какой-то сговор? Или, как вы сказали, что если это ни на что не повлияло, то это как бы и не сговор? Здесь от чего это зависит?
- Безусловно, если бы мы получили материалы, в которых заявки отданы участнику торгов, да еще, были бы какие-то переговоры между участниками и уполномоченным органом, либо УКСом – безусловно, мы бы установили сговор организатора торгов с участником. Но здесь важно, какой субъектный состав? Здесь бы был УКС, здесь бы был комитет по госзакупкам и участники торгов. И скорей всего, мы бы эту сделку признали недействительной, если бы мы установили сговор. И у нас такие дела есть, и факт переговоров между сторонами мы тоже используем, и даём заключения на переговоры: если их уже рассекречивают и правоохранители находят возможность передать нам переговоры, и они укладываются в дела о сговоре. В таких случаях, конечно, признаки сговора и антиконкурентного соглашения организатора торгов и участников.
- Одного из участников тех торгов в этом году – «ВамСтрой» - внесли в список недобросовестных поставщиков: они выиграли контракт по печорской больнице, а потом подали в суд на то, что их признали победителями. Зачем компании это делают? Какой в этом смысл?
- Я думаю, они не ожидали, что им достанется этот контракт. Есть же очень многие компании, которые принимают участие, чтобы получить какие-то преференции от коллег. Например, они не готовы исполнять – готовы пойти на субподряд, на кусочек какой-нибудь. А чтобы заявить о себе, они все подают эти заявки. А в той истории получилось так, что они подали – а больше никто не подал. Раньше, если заявились и не сделали ни одного предложения, то всё, заказчик, к сожалению, должен был вновь идти на торги. Видя такие истории, что компании таким образом что-то вымогают друг у друга, либо блокируют закупку заказчика, чтобы он пошел на какое-нибудь повышение цены, еще что-нибудь выгадывают для себя, законодатель и ввёл норму: если ты заявку подал и никто больше не подал, то ты исполняешь этот контракт, и всё. И тут получилось, что никто и не хотел – никто и не подал. Ну и вперёд!
- Жалобы – это тоже такой способ манипуляции?
- К сожалению, да. Вот у нас сейчас стоит вопрос о том, чтобы ограничить, требования установить к жалобщикам. Сначала очень долго муссировалось, чтобы сделать жалобы платными, но потом здравый смысл победил. Мы посчитали, что те, кто с этого зарабатывает, всё равно будут платить. И теперь вот уже тоже разрабатывается законопроект на будущий год: чтобы мы оценивали, может ли компания принимать участие в этих торгах либо не может. То есть не просто Вася, Петя пожаловался, а чтобы у компании был экономический интерес. Потому что у нас сейчас, наверное, процентов 30 жалоб – это вообще компании, не имеющие отношения к исполнению торгов, то есть они просто либо лоббируют чьи-то интересы, либо каким-то образом заявляют о себе, чтоб потом с ними шли на какие-то переговоры. Очень много жалоб от одних и тех же компаний, которые по факту – мы анализируем в системе – за всё время не исполнили ни одного контракта, а жалобы подают каждый день.
- У администрации города на данный момент висит 273 закупки, из них разыграно около 30. И мы, и наши коллеги констатируем факт, что сейчас в муниципальных закупках какой-то коллапс в администрации Пскова. Вы видите в этом какие-то проблемы? Какой-то кризис: может быть, из-за уголовных дел, может быть, из-за того, что очень маленькая маржа, как они сами ругаются, и больше мороки. Есть ли проблема того, что бизнес перестал просто быть мотивированным?
- Я думаю, что да: здесь, конечно жёстче стала осуществляться приёмка (и мы это видим). Вдобавок, волна уголовных дел по всей России в отношении именно заказчиков. Раньше были случаи, когда оплачивали контракты, приёмку задним числом, а потом, в январе по гарантийному письму исполнялись или не исполнялись контракты. И у нас были такие истории, когда заказчик приходил и говорил: «Да вот мы закрыли, но вот же у нас есть гарантийное письмо, они нам в январе всё сделают. Мы просто деньги им закинули». А теперь, конечно, на эти истории 99 процентов заказчиков не идут, понимая, что 31 декабря можно сразу возбуждать уголовное дело за то, что заплатил деньги, а работа не исполнена. И никакие гарантийные письма тебе не помогут.
Да и смена власти повлияла, нарушились «устойчивые хозяйственные связи», как это называют в народе. Когда подрядчики были уверены, что им продлят срок контракта, что они не попадут в реестр недобросовестных поставщиков, и они смело шли на торги. Мы недавно отменили закупку по нацпроекту: 45 дней на пристройку к детскому саду. Ну что это? Несерьёзно же. Понятно, закупка эта была отменена, и власти муниципалитета сами признали, что понимают: сделать это невозможно, и что-то уйдет на следующий год.
Начальник отдела контроля закупок Наталья Юркина в процессе по делу Кузнецова помогала разобраться в проведении закупке по строительству корпуса Стругокрасненской больницы.
Поэтому здесь и жёсткая позиция со стороны органов власти, и активная работа правоохранителей по этому направлению, активизация в 2018-2019 годах. Даже в нашем ведомстве: у нас никогда не было столько уголовных дел, возбуждённых по заключениям либо по материалам ФАС в плане вот этих переговоров различных, по торгам и так далее. Ну и, конечно же, предприниматели за счёт того, что не уверены, как у них будут принимать работы, сейчас стали аккуратнее идти на торги. Но я думаю, что все это отрегулируется, потому что компаниям нужно работать. Сейчас они заняли выжидательную позицию: «Что вы, государство, предпримете против нас? Цены поднимете или что вы будете делать?» Но вот по Фонду капитального ремонта я уже буквально сегодня слышала, что они уже и расценки подняли, и всё привели в порядок, и опять объявились – и опять никто не идет.
- К нам тоже регулярно приходят жаловаться подрядчики, погрязшие в арбитражных процессах…
- Да, так вот поэтому я и говорю: заказчики сами же и разогнали подрядчиков! Сколько судебных процессов! Так и у нас, сколько жалоб было, когда деньги по контрактам либо не выплачиваются вообще, либо работы не принимаются выполненные, либо работы, исполнены в большем объёме, хотя без этого большего объема нельзя было бы вообще контракт исполнять: тогда просто надо до половины здания докрасить, развернуться и уйти с объекта. Конечно, коммерческие структуры, уважающие себя, не могли себе это позволить, они делали эти здания, все, а теперь получается, что им в ответ: «А вас никто не просил». В итоге Фонд не платил подрядчикам, из-за плохого технического задания, проектно-сметной документации или отдавал контракты посредникам, и уже те не платили, как Комбинат благоустройства: забирал торги, отдавал на субподряд, а потом не рассчитывался
Вот как они будут сейчас эту капремонт проводить? Вот не выходит ни одна компания, что они будут там завтра делать? То есть либо они должны участникам-подрядчикам дать гарантии незнамо какие-то… Но такой опции у них нет. Поэтому сейчас завоевать доверие очень сложно, но это необходимо.
- А по этому детскому саду за 45 дней: просто этот контракт давно висел, на него просто никто не заявлялся. Срок закончился – они на следующий день заново публикуют, потом еще заново публикуют.
- Там история была даже сложнее: розыгрыш контракта же с лета шёл. Там были заявки от фирм, но была сделана неправильная документация. И мы отменили эту закупку. И я все время говорю: давайте разберёмся, что стало с тем человеком, который в июле месяце неправильно разместил эту закупку. Вот мне очень интересно, например, я бы уволила, если бы мне загубили национальный проект по детскому саду. Потому, что в июле заявки были, и не одна. То есть если бы там специалист поработал качественно и сделал всё правильно, закупка бы состоялась в июле. А когда вы до ноября довели историю – это смешно даже думать о том, что кто-то придёт на подряд.
- Они даже не меняют дату окончания строительства, выкладывая ее заново.
- Конечно! Сейчас законодатель в принципе дал такую фору: он позволяет продлевать срок исполнения контракта по определенным обстоятельствам. Там могло получиться исполнение до года, а за год можно было уже и построить. А поскольку дотянули – вот-вот-вот! – до ноября, не сумели ни законтрактовать ничего (это же деньги, авансирование), а естественно, 31 декабря деньги, раз они не законтрактованы, должны уйти. А так, если бы с июля всё было бы сработано хорошо, могла бы эта закупка, в том числе, состояться, и уже стройка бы пошла.
Я всё время говорю: «Давайте от начала посмотрим, где история начиналась? А когда? А когда деньги попросили?» Вот один пять дней у себя, другой десять дней посогласовывал – вроде каждый из нас ничего такого не сделал. Потом третий документацию делал – а сколько он её делал, а сколько он ее на согласование отправлял… Давайте посмотрим, какова судьба этих сотрудников. То есть почему-то все начинают смотреть на проблему, только когда ФАС начинает отменять закупки, и в нас все беды ищут. Хорошо бы, если бы эти беды искали за три, за четыре, за пять месяцев до того.
- У медийщиков есть заезжая фраза, что у честных журналистов не может быть друзей. Со стороны кажется, что у нас чем-то похожа деятельность, и с вашей работой у работников УФАС тоже, по идее, не должно быть друзей. Вы не испытываете какие-то проблемы, когда, например, с теми, кого нам сейчас в беседе сегодня критикуете, фотографируетесь и появляетесь в соцсетях? Не получаете ли какие-то претензии по этому поводу?
- Нет, все улыбаются, все говорят, что рады видеть. Я всегда переспрашиваю, правда? Да, уточняю, правда это или нет – слова «рады вас видеть». Но у меня конечно есть моя личная, гражданская позиция, есть люди, с которыми я, принципиально не общаюсь из-за того, что я вижу их сферу деятельности и действия по отношению к жителям Псковской области, с ними точно фотографироваться не буду. Есть действия у людей, которые для меня неприемлемы и я исключаю этих людей из своего круга личного общения
- Но бывали ощущения, когда понимали, что как работник вы вынуждены какими-то дружескими отношениями не то чтобы пренебречь, но понимали, что это может пойти в разрез?
- Во-первых, мы же точно так же, как и все служащие, соблюдаем принцип недопущения конфликта интересов, и я не рассматриваю те дела, где у меня есть знакомые или родственники, то есть там, где у меня может возникнуть конфликт интересов. Я не накладываю штрафы – это всё делает иное должностное лицо, которое у меня в управлении тоже уполномочено на это. И когда мне кто-то там из знакомых говорит: «Вот ты меня оштрафовала…» - я говорю: «Я?! Да я первый раз слышу и это правда!» Такие дела мы перераспределяем. Город маленький, и я это прекрасно понимаю, и те люди, которые мне близки по духу, я в отношении них не участвую в делах, проконсультировать, да могу, и это касается не только друзей.
.jpg)
